Иван Афанасьевич Чекунов.
Картина Серова "Ходоки у Ленина". Известное полотно. Славу селу Фоминки Гороховецкого района Владимирской области принес как раз один из ходоков с картины - Иван Афанасьевич Чекунов.
Это рассказ о судьбе крестьянского ходока, который искренне верил во все хорошее. Он и деньги на установку во Владимире памятника освободителю крестьян Александру II собирал, и обещавших землю крестьянам большевиков поддерживал.
И.А.Чекунов родился в 1861 году - в год отмены крепостного права. Тогда от князя Орлова, шефа жандармов и главного начальника III отделения, владевшего Фоминками, освободились 5723 ревизские души. Среди них и отец Чекунова.
Фоминки - село большое. Сегодня в центре его до сих пор стоит кирпичная постройка, образующих что-то вроде «торговых рядов». В одной из них, бок о бок с магазинами, теперь церковь. Увы, в 1973 году, при советской власти, настоящий храм, ревностным прихожанином которого был самый знаменитый в российской истории лоббист, взорвали, чтобы выстроить на этом месте ресторан.
В романе «Тонкий человек» Некрасов вывел здешнего мужичка Потанина, который «с помощью здравого ума и знания среды» управлял вотчиной в 6 тысяч душ: «Правдой страшен, правдой силен! Да правдой же и люб!». Характеристика эта точно подходит и Чекунову.
В романе «Тонкий человек» Некрасов вывел здешнего мужичка Потанина, который «с помощью здравого ума и знания среды» управлял вотчиной в 6 тысяч душ: «Правдой страшен, правдой силен! Да правдой же и люб!». Характеристика эта точно подходит и Чекунову.
Он был крепким хозяйственником. Во всех книгах он проходит как крестьянин. Однако в Фоминках Иван Афанасьевич владел не только домом с постройками и наделом земли, но и большим двухэтажным трактиром. В его трактире (11 окон по фасаду) подавали чай, калачи, водку, вино. А на закуску - щи, селедку и колбасу. Пьяных, могучий хозяин не терпел и сам вышвыривал за дверь. После введения госмонополии на спиртное, переделал трактир под чайную Попечительства народной трезвости.
Предприимчивость буквально кипела в Чекунове. Вскоре он затевает новое дело - на земле, заброшенной за негодностью, создает общественное опытное поле. Раскорчевывает вместе с мужиками запущенный участок, засевает. Чтобы купить инвентарь, закладывает в банке свою усадьбу. Прочитав в земледельческом журнале, как крестьяне помещицы Паниной, Петербургской губернии, перешли к севооборотам, пишет туда письмо с просьбой поделиться опытом. И получает пространный ответ - бумагу, скрепленную подписью панинского старосты и печатью. Рожь и просо давали неслыханные урожаи, а мужики чесали затылки, но делали все по старинке...
В то далёкое время огромным бедствие Фоминок были пожары, уничтожавшие в иной год полсела. В 1898 году Иван Афанасьевич с братом Алексеем основали лучшую во Владимирской губернии добровольную пожарную дружину. После работы дружинники в чекуновском трактире пили чай, а по выходным проводили спевки на случай смотра. Как писал в 1899 году журнал «Пожарное дело», она была поставлена на степень своего значения в течение первого же года и «хотя не богата средствами, но богата своей деятельностью и энергией». В команде насчитывалось до 150 дружинников. В 1901 году было построено кирпичное здание пожарного депо с наблюдательной вышкой. Из «Книга для отметок о действиях, учениях, смотрах и разных событиях Фоминской волостной пожарной дружины», мы узнаём, что на первом же собрании охотники дружины нашли нужным зачислить в члены-жертвователи «пожизненно» Ивана Афанасьевича Чекунова. В отреставрированном здании с высокой каланчой до сих пор квартируют пожарные Фоминок.
В 1906 году - член партии Народной свободы. В 1908 году стал делегатом I съезда кооператоров. За такую активность был удостоен отповеди от самого губернатора. В 1910 году - земский гласный от Фоминской волости, председатель Фоминского сельскохозяйственного общества. С 1917 года активно сотрудничал в газетах «Голос Народа» (Владимир), «Трудящаяся Беднота» (орган исполкомов Ковровского, Гороховецкого и Владимирского уездов).
В 1906 году - член партии Народной свободы. В 1908 году стал делегатом I съезда кооператоров. За такую активность был удостоен отповеди от самого губернатора. В 1910 году - земский гласный от Фоминской волости, председатель Фоминского сельскохозяйственного общества. С 1917 года активно сотрудничал в газетах «Голос Народа» (Владимир), «Трудящаяся Беднота» (орган исполкомов Ковровского, Гороховецкого и Владимирского уездов).
Чекунов был опытным ходоком - до революции лично спрашивал насчет реформ у Столыпина и Керенского. Иван Афанасьевич ездил к ним, но сведений о тех разговорах в архивах не осталось. Да и самому ходоку об этом вспоминать стало опасно. «Трудовой крестьянин» действительно интересовался политикой. Еще при царе выступал на сходах, печатался в либеральном «Думском листке». Его упреки в адрес тогдашних олигархов актуальны и сегодня: «Вы все забрали в свои цепкие руки. Где золото, добываемое руками русских трудовых людей? Кто владеет Сахалином, нефтяными источниками в Баку и всеми богатствами страны? Мы видим, что вы, пользуясь безответственностью власти, открыли в стране лавочку и все, что было у нас ценного, распродали, и деньги за границей прожили».
К Ленину Чекунов ходил трижды. Ивана Чекунова Ленин приметил еще в 1919 году. Они говорили о положении на фронтах. Вождю был нужен самородок-пропагандист. Такому, как Иван, православному и беспартийному мужики больше доверяли.
Еще одна встреча состоялась 28 февраля 1921 года. Он вручил тогда вождю протокол общего собрания граждан села Фоминки, где излагались соображения по взиманию мясного налога. Тогда в Фоминках разрешалось держать корову на пятерых едоков. Все, что сверх, забирали продотряды. Выращивать скот было невыгодно, к тому же без удобрений, навоза оказывались угодья. Вот Чекунов и спрашивал: нельзя ли изменить положение? Ленин понимающе щурится, но отвечает:
- Напишите, как надо, обо всем в «Бедноту», вы активный сотрудник газеты...
"Я и рад бы, - будто бы ответил Иван Афанасьевич, - да потерял в дорожной сутолоке очки. А на рынке купил очень плохие.” Ильич живо написал записку наркому здравоохранения Н.А.Семашко: «У меня сидит Иван Афанасьевич Чекунов, очень интересный трудовой крестьянин, по-своему пропагандирующий основы коммунизма. Он потерял очки, заплатил на рынке за дрянь 15000 руб.! Очень прошу помочь и попросить секретаря Вашего сообщить мне, удалось ли?». Фотокопия этого текста и сегодня выставлена в витрине московского музея Ленина.
После встречи с ходоком в 1921-м Ильич составил план особых «троек», чтобы вовлечь крепких крестьян в Советы. Он дал указание тогдашним политтехнологам: «Пусть привезут из Симбирской губернии беспартийного крестьянина, пожилого русского земледельца. Лучше тройка: Чекунов + сибиряк + один из нехлебной губернии». - Вот за таких людей нам надо изо всех сил уцепиться для восстановления доверия массы крестьян, - наставлял Ленин правительство. - Необходимо сейчас же «захватить», т.е. втянуть к нам в работу Чекунова! И добавлял с досадой: - Старик со светлой головой, а не в партии из-за религиозных убеждений!
Верил в Бога, но когда фоминский священник призвал спасать Родину от большевиков, Иван собрал 63 подписи верующих под заявлением "Родина не погибает" во владимирскую газету "Голос народа". И тот же Чекунов протестовал против сноса памятника Александру II во Владимире, в установке которого когда-то участвовал.
Еще одна встреча состоялась 28 февраля 1921 года. Он вручил тогда вождю протокол общего собрания граждан села Фоминки, где излагались соображения по взиманию мясного налога. Тогда в Фоминках разрешалось держать корову на пятерых едоков. Все, что сверх, забирали продотряды. Выращивать скот было невыгодно, к тому же без удобрений, навоза оказывались угодья. Вот Чекунов и спрашивал: нельзя ли изменить положение? Ленин понимающе щурится, но отвечает:
- Напишите, как надо, обо всем в «Бедноту», вы активный сотрудник газеты...
"Я и рад бы, - будто бы ответил Иван Афанасьевич, - да потерял в дорожной сутолоке очки. А на рынке купил очень плохие.” Ильич живо написал записку наркому здравоохранения Н.А.Семашко: «У меня сидит Иван Афанасьевич Чекунов, очень интересный трудовой крестьянин, по-своему пропагандирующий основы коммунизма. Он потерял очки, заплатил на рынке за дрянь 15000 руб.! Очень прошу помочь и попросить секретаря Вашего сообщить мне, удалось ли?». Фотокопия этого текста и сегодня выставлена в витрине московского музея Ленина.
После встречи с ходоком в 1921-м Ильич составил план особых «троек», чтобы вовлечь крепких крестьян в Советы. Он дал указание тогдашним политтехнологам: «Пусть привезут из Симбирской губернии беспартийного крестьянина, пожилого русского земледельца. Лучше тройка: Чекунов + сибиряк + один из нехлебной губернии». - Вот за таких людей нам надо изо всех сил уцепиться для восстановления доверия массы крестьян, - наставлял Ленин правительство. - Необходимо сейчас же «захватить», т.е. втянуть к нам в работу Чекунова! И добавлял с досадой: - Старик со светлой головой, а не в партии из-за религиозных убеждений!
Верил в Бога, но когда фоминский священник призвал спасать Родину от большевиков, Иван собрал 63 подписи верующих под заявлением "Родина не погибает" во владимирскую газету "Голос народа". И тот же Чекунов протестовал против сноса памятника Александру II во Владимире, в установке которого когда-то участвовал.
Неудивительно, что вскоре на Чекунова пошли доносы. Вспомнили и Столыпина с Керенским, и памятник государю. Приплели даже историю с очками: мол, самому Ленину «очки втирал»! Своего корреспондента выручила газета «Беднота» - опубликовала в защиту несколько заметок, деятельность его одобрил сельский сход, и «общественная безупречность тов. Чекунова полностью выяснена».
Чекунов переехал в Москву. Его приглашают на заседания Госплана, он становится членом коллегии Наркомзема, где участвует в разборе крестьянских дел и уже к нему идут ходоки со всей России. Но когда «свой человек в Кремле» обратился к Калинину с просьбой умерить поборы с фоминцев, то получил в ответ: «Не время, в Поволжье люди и вовсе умирают!». На закате жизни Иван Афанасьевич стал журналистом, завотделом писем в «Крестьянской газете». В «Правде», «Бедноте», «Известиях» он объясняет передовые методы ведения хозяйства превращающимся в колхозников крестьянам.
Упокоился неуемный русский человек, на которого всю жизнь клеили ярлыки "кабатчик", "трудяга", "маркобес", "экспериментатор" и "ленинский ходок", в первые дни 1929 года на московском Даниловском кладбище. 4 июля 1978 году в доме Чекунова был открыт мемориальный музей. Собранные там предметы быта, мебель, фотографии дают реальное представление о старой России. Правда, Музей Чекунова был небогат экспонатами, и посещался в основном школьниками да ветеранами.
Почти через 30 лет после его смерти, в марте 1960 года в Фоминках было сломано построенное им здание трактира, в котором после пожара в школе учились фоминские дети. А еще через 40 лет дом-музей Чекунова, на улице его же имени, в родном селе, отдали под жилье священнику...
Чекунов переехал в Москву. Его приглашают на заседания Госплана, он становится членом коллегии Наркомзема, где участвует в разборе крестьянских дел и уже к нему идут ходоки со всей России. Но когда «свой человек в Кремле» обратился к Калинину с просьбой умерить поборы с фоминцев, то получил в ответ: «Не время, в Поволжье люди и вовсе умирают!». На закате жизни Иван Афанасьевич стал журналистом, завотделом писем в «Крестьянской газете». В «Правде», «Бедноте», «Известиях» он объясняет передовые методы ведения хозяйства превращающимся в колхозников крестьянам.
Упокоился неуемный русский человек, на которого всю жизнь клеили ярлыки "кабатчик", "трудяга", "маркобес", "экспериментатор" и "ленинский ходок", в первые дни 1929 года на московском Даниловском кладбище. 4 июля 1978 году в доме Чекунова был открыт мемориальный музей. Собранные там предметы быта, мебель, фотографии дают реальное представление о старой России. Правда, Музей Чекунова был небогат экспонатами, и посещался в основном школьниками да ветеранами.
Почти через 30 лет после его смерти, в марте 1960 года в Фоминках было сломано построенное им здание трактира, в котором после пожара в школе учились фоминские дети. А еще через 40 лет дом-музей Чекунова, на улице его же имени, в родном селе, отдали под жилье священнику...